После уроков в пустом классе Катя Сундукова жаловалась Коле Егорову:
  - У всех дома есть какое-нибудь животное: у Ритки - персидская кошка, у Фильки
- кошка, у Аньки - овчарка, у Мокренко - хомяк...
  - А у тебя какое? - спросил Коля.
  - У меня никакого...
  - Почему?
  - Родители говорят, что у них аллергия, а, по-моему, просто не хотят... И
поэтому, когда все хвастают своими животными, мне приходится отмалчиваться... -
Катя вздохнула и подошла к окну.
  Егоров, которому Сундукова нравилась, хотел утешающе дотронуться ей до плеча,
но взглянул на свою руку и спрятал ее за спину. Потом он остановился рядом с
Катей и тоже стал смотреть на улицу.
  - У меня тоже нет домашних животных, если не считать тараканов, - сказал он.
  Девочка удивленно повернулась к нему.
  - У тебя нет?!
  - Никого, - кивнул Коля. - У бабушки в деревне, правда, есть пес в будке, но
он же не мой... Когда я приезжаю, он сначала на меня лает и только потом узнает.

  Катя стояла совсем близко, и он рассмотрел у нее на правой щеке маленькую
родинку.
  - Значит, мы с тобой в равном положении? - шепотом спросила девочка, чуть-чуть
придвигаясь к нему.
  - Выходит, что так! - тоже прошептал Егоров, чувствуя, что в груди у него
замирает сердце.
  В этот момент, как всегда некстати, в класс заглянул Максим Александрыч и
споткнулся о стоявшее на пороге ведро с торчавшей из него шваброй.
  - Понаставили тут! Сундукова, Егоров! Вы будете убирать? Я сейчас вернусь! -
крикнул он и исчез, так и не решившись перешагнуть через ведро, опасаясь за свои
новые итальянские ботинки.
  Коля подошел к ведру, вытащил из него раскисшую тряпку и бросил ее на пол,
нагромоздив рядом несколько стульев и парт, между которыми как дуло гранатомета
торчала рукоятка швабры.
  - Это будет наше противотанковое заграждение, - решил он, осматривая свою
работу.
  - Скажи лучше: противомаксимное. Теперь наш франтик не сунется в своих
наглаженных брючках, - весело сказала Катя и в качестве последнего штриха
повесила на ручку двери мокрую тряпку.
  Они уселись на заднюю парту, которая не была видна, если заглянуть из
коридора, и стали болтать. Общение их выглядело следующим образом: Сундукова
щебетала без умолку, а Егоров в основном молчал и изрекал "угу", гордясь, что
так запросто беседует с девочкой.
  - У тебя день рождения скоро? - спросил он, когда Катя сделала паузу.
  - В октябре, через две недели, - удивленно ответила она. - А почему ты
спрашиваешь?
  - Потому, что я подарю тебе такое домашнее животное, что все наши лопнут от
зависти! - в порыве великодушия пообещал Коля.
  Девочка недоверчиво покосилась на него.
  - Подари, но если это будет кошка или собака, родители заставят вернуть ее
назад, - предупредила она.
  - Не волнуйся, это ни кошка, ни собака, ни хомяк и ни рыбки!
  - А что тогда? - Катя была заинтригована.
  - Пока не скажу. Пусть будет сюрприз! - Коля сделал важное лицо.
  - А ты уверен, что все лопнут от зависти? Даже Самойлова? - спросила Катя,
глядя на него с недоверием и надеждой.
  - Ритка лопнет в первую очередь. Мой подарок затмит ее персидскую кошку! -
Егоров встал и, скрестив на груди руки, многозначительно посмотрел на девочку.
  Надо сказать, Коля и сам пока толком не знал, какое животное подарит, но был
уверен, что придумает. В конце концов две недели до дня рождения - немалый срок.

  Из коридора появилась голова Максима Александрыча. Сундукова вскочила и
сделала вид, что поливает цветы, а Коля в спешке начал двигать шкаф.
  - Что за сырость вы развели? Лягушачий питомник открываете? - недовольно
спросил учитель, глядя себе под ноги.
  - Разведем лягушек - французам будем продавать! - сказал Егоров, и Катя
замеялась.
  Максим Александрыч попытался протиснуться между стульями, но в грудь ему
уперлась палка швабры, а под ботинками зачавкала вода. Учитель с ужасом
уставился на свои новые ботинки.
  - Зачем вы загородили дверь? - рассердился он.
  - Чтобы хорошо вымыть полы - нужен простор! - ответил Коля и с невероятным
шумом стал сдвигать парты.
  Оглушенный учитель попятился, схватился за дверную ручку, обмотанную мокрой
тряпкой, и стал брезгливо вытирать платком ладонь и рукав пиджака.
  - Вам помочь? - предложила Катя. - Хотите мы разберем завал?
  - Не надо, я уже ухожу! Дайте только со стола мой дипломат! - потребовал
учитель, отступая в коридор и стараясь больше ни к чему не прикасаться.
  Коля передал ему черный дипломат с кодовыми замками, просунув его сквозь
баррикаду.
  - И не вздумайте уходить, пока все не уберете! - крикнул Максим Александрыч и
быстро направился к лестнице, оставляя на паркете мокрые следы. На правом плече
модного пиджака молодого учител белело пятно от мела.
  - Спорю, он идет на свидание! Опять кого-нибудь охмуряет, - сказала Катя, и
ребята взялись за уборку.
   
  Оставшиеся до дня рождения недели Коля постоянно думал о своем обещании.
Задача перед ним стояла непростая - нужно было найти и подарить Кате такое
животное, которое устроило бы ее и родителей, и вызвало бы зависть у
одноклассников. Причем нужно было учесть, что карманных денег у Коли было очень
мало.
  Егоров просмотрел все книжки о зверях, несколько раз заходил в зоомагазин, но
так и не обнаружил ничего подходящего. Он едва не купил Кате белую мышь, но
подумал, что мышей, в независимости от того, белые они или серые, девчонки
боятся.
  Почти каждый день в школе Катя хитро поглядывала на Егорова, как бы напоминая
о его обещании. Коля в таких случаях напускал на себя важный вид: мол, все под
контролем, а на сердце у него кошки скреблись.
  Накануне дня рождения, на который Сундукова пригласила почти весь класс, он,
лежа на кровати, лихорадочно соображал, что ему делать. У него не было ровным
счетом никаких мыслей, и он уже решил никуда не ходить и остаться дома, как
вдруг с висевшей над кроватью полки свалилась книга и огрела Кольку по лбу.
  - Мало того, что все плохо, так еще и книги на голову валятся! - пробормотал
мальчик. Он потер лоб, взглянул на обложку и прочитал: "НАСЕКОМЫЕ МИРА". Егоров
уныло стал перелистывать книгу, пробежал глазами несколько строчек и внезапно
его осенило. Он вскочил и помчался в чулан.
  Сбросив с полок все содержимое на пол, наконец, он нашел, что искал -
небольшую красивую банку из-под кофе, плоскую, из непрозрачного стекла. Кофе
когда-то привезла из Турции мамина сестра, и вид у банки был необычный.
  Отмыв ее как следует и высушив, Коля положил внутрь сухой травы и несколько
палочек, а потом закрыл банку пластмассовой крышкой, в которой проделал
несколько отверстий раскаленной иголкой. Затем он взял кусок лейкопластыря,
приклеил на дно банки как этикетку и написал на нем два загадочных слова:
"paukus grusulicus".
  Все сделав, мальчик поставил банку на стол и, довольный, потёр руки.
  Когда на другой день Егоров пришел на день рождения к Кате, там уже были и
Филька Хитров, аккуратно причесанный впервые в жизни, и Антон Данилов в костюме
с черной бабочкой, и благоухающая мамиными духами Рита Самойлова, и даже
Мокренко с поцарапанным носом, вымазанным зеленкой.
   - Видели его нос! Это он вчера дразнил мою кошку! - гордо объясняла всем
Ритка.
  Стоило появиться Коле, как все замолчали. Очевидно, Сундукова не выдержала и
разболтала, что он собирается сделать ей необычный подарок.
  Катя шагнула навстречу гостю и остановилась, выжидательно поглядывая на него.
Она была в светлом платье, на шее поблескивала золотая цепочка с сердечком,
которую ей подарила бабушка, и до которой девочка то и дело дотрагивалась,
проверяя, не растегнулась ли она.
  - Опаздываешь! Мы без тебя за стол не садились... - сказала новорожденная.
  - Я никак не успевал раньше... Дела... - многозначительно объяснил Коля, хотя
специально полчаса топтался вокруг дома и мусорника, чтобы не придти вовремя.
  - А где... - начала было Катя, но осеклась, сообразив, что спрашивать в лоб:
"где подарок?" - невежливо.
  Егоров вытащил из-за спины банку и аккуратно поставил на стол.
  - Поздравляю с днем рождения! - торжественно сказал он и отошел на шаг,
разрешая всем полюбоваться его подношением.
  Виновница торжества хотела взять свой подарок, но любопытный Петька Мокренко
ее опередил. Он схватил банку и протянул руку к крышке.
  - Осторожнее! Тебе жить надоело? - закричал Коля.
  - А что такое? Уж и посмотреть нельзя? - удивился Петька.
  Егоров пожал плечами:
  - Посмотреть можно. Только, учти: я за твою жизнь не отвечаю!
  - Почему не отвечаешь?
  - Ты читать умеешь? Вот и прочти, что на наклейке написано! - предложил
Колька.
  Мокренко перевернул банку и, морща лоб, уставился на надпись "paukus
grusulicus".
  - По-английски, что ли? - спросил он.
  - Не по-английски, а по-латыни! - уточнил Егоров.
  - Давайте я! - предложила Катя. Она заглянула через петькино плечо и прочла по
слогам:
  - Паукус гры-зу-ли-кус... Паукус какой-то! Что это значит?
  - Паукус грызуликус - самый ядовитый паук на свете. Водится на острове Ява. От
его укуса человек умирает за минуту, лошадь - за две, а слон - за три минуты, -
охотно объяснил Коля Егоров.
  Узнав, что в банке такое опасное насекомое, ребята попятились.
  - И этот паук там внутри? - поразилась Катя, пытаясь заглянуть в банку сквозь
темное стекло.
  - Разумеется, внутри. Если кто-то не верит, может заглянуть. Кажется, Мокренко
хотел? Давай, Петруха, смотри! - насмешливо предложил Коля.
  - Сам смотри! Мне еще пожить охота, - Петька спрятал руки за спину.
  - Глядите, он аж весь позеленел! Небось представил, что было бы, открой он
банку! - засмеялся Антон Данилов.
  Все ребята столпились вокруг стола, забыв о пирожных, торте и салатах. Как
Колька и предсказывал, ребята завидовали Кате Сундуковой, а ее "паукус
грызуликус" затмил всех породистых котов и собак. А она, довольная, стояла рядом
и пожинала плоды триумфа.
  - Где ты его взял? - спросила Катя.
  - Мой дядя - специалист по насекомым, он привез его с острова Явы. Это очень
редкий вид, занесен в Красную книгу. У нас в России - единственный экземпляр, -
авторитетно сообщил Егоров.
  - И в зоопарке нет? - не поверила Рита Самойлова.
  - В зоопарке, может, и есть, и в Академии Наук тоже, но это единственный
экземпляр в частном владении, - спохватился Коля, сообразив, что перегнул палку.

  Вначале он опасался, что никто не поверит в его паукуса грызуликуса,
придуманного им только накануне после прочтения книги о насекомых, но наживку
уже заглотили и притом очень прочно. А главное, что, самое приятное, никто не
решался открыть банку, чтобы увидеть ядовитого паука.
  Филька Хитров с пеной у рта утверждал, что и раньше слышал про таких насекомых
и рассказывал душераздирающие истории. Будто бы была экспедиция на остров Яву,
все участники которой умерли в одну ночь по неизвестной причине, а утром на
травинке у костра нашли точно такого паука. Кто-то верил Фильке, кто-то нет, но
желания открыть банку ни у кого не появилось.
  - А как он дышит? - спросила Самойлова.
  - Разве не видишь? В крышке - дырочки! - объяснила Катя.
  - А он через них не вылезет?
  - Нет, они слишком маленькие.
  - А укусить через них он может? - не успокаивалась Рита.
  - Только если близко поднести палец, - сказал Мокренко.
  - А ты помолчи, профессор кислых щей нашелся! Откуда тебе знать - не твой
паук! - огрызнулась на него Аня Иванова.
  Антон Данилов пытался рассмотреть "грызулиса" сквозь стекло, но различал лишь
соломинки и травинки.
  - Ничего не видно! - пожаловался он.
  - Эх ты, простофиля! - сказал Петька. - Он же маскируется, чтобы напасть
неожиданно. Ведь, правда, Коль?
  - Разумеется, маскируется... У него защитная окраска, он сливается с травой и
ветками, - авторитетно подтвердил Егоров.
  - А чем мне его кормить? - спросила Катя.
  - Сырым мясом, - подсказал Филька.
  - Правда, сырым мясом, а, Коль? Что тебе дядя рассказывал?
  Егоров почесал подбородок, делая вид, что вспоминает. Ему нравилось выглядеть
авторитетным специалистом в области редких пауков.
  - Можно и мясом, но лучше мелкими насекомыми. И не чаще, чем раз в три месяца.
Пауки едят мало, к тому же сейчас он сыт. Я кормил его позавчера.
  - А как ты его кормишь? Ведь приходится открывать банку!
  - Я одеваю три пары перчаток, а еду протягиваю пинцетом.
  - А он пробовал тебя укусить?
  - Пробовал. Однажды даже в палец вцепился зубами. Две перчатки прокусил, а
третью не смог, - азартно сочинял Колька.
  - Постой, постой! - насторожился вдруг Данилов. - Чем ты говоришь, он в тебя
вцепился?
  - Зубами.
  - Разве у пауков есть зубы? - удивился Антон.
  Егоров почувствовал, что заврался, но отступать было поздно.
  - У других видов нет, в у этого есть!
  Данилов хотел возразить, но за Кольку неожиданно вступился Мокренко.
  - Конечно, есть зубы! Что ты к нему прицепился? Чем он, по-твоему, прокусил
перчатку, если не зубами! Сейчас я тебе твои выбью, чтобы поверил! - завопил он,
горячась и брызжа на Данилова слюной.
  Зная привычку Мокренко любой спор заканчивать дракой, Антон предусмотрительно
отступил.
  - Зубами так зубами, только не лезь на стену, - миролюбиво пробормотал он.
  Спохватившись, что обед остывает, Катя пригласила одноклассников к столу.
  - Только убери, пожалуйста, паукуса, а то я его пока боюсь! - шепотом
попросила она Колю.
  - Не бойся! Через стекло не укусит, - он взял банку и переставил ее на
подоконник.
  Перед чаем внесли большой торт с двенадцатью свечками, которые Катя стала
задувать, не переводя дыхания. Когда осталась последняя горящая свеча, в комнату
вошел ее старший брат Федор, в прошлом году закончивший школу.
  - Ну и душно у вас! Прямо как в бане! - сказал он, открывая окно. Заметив на
подоконнике банку, он взял ее в руки.
  - А тут что? - спросил он.
  - Ядовитый паук. Паукус грызуликус, мне его Коля подарил, - с гордостью
объяснила Катя.
  - А почему его не видно? - поинтересовался Федор.
  - Он спрятался! Не вздумай открывать - он тебя укусит, и ты умрешь! -
предупредила Рита Самойлова. Она вертелась рядом с катиным братом и кокетничала
с ним. Ритка вообще любила кокетничать со старшими.
  - Без сопливых обойдемся! - Федор снял с банки крышку и осторожно заглянул
внутрь. У всех перехватило дыхание.
  - Трава какая-то! Где паук, под травой, что ли? - он протянул было палец,
чтобы раздвинуть траву, но Катя с криком: "Не смей! Он тебя укусит!" - повисла у
него на руке.
  Банка выскользнула у ее брата из рук, упала на пол и перевернулась. Из нее на
ковер выпали пучок травы и несколько веточек.
  - Грызуликус сбежал! Сейчас кусать всех начнет! - завопил Антон Данилов, а
Анька Иванова завизжала так пронзительно, что едва не треснули стекла.
  - Спасайтесь - или вы все трупаки! - закричал Мокренко.
  Хотя самого грызукулиса никто пока не видел, Федор, поддавшись панике,
совершил с места двухметровый прыжок через стул и оказался у дверей. Рита и Катя
вскочили с ногами на диван, Антон животом бросился на стол, подмяв торт с
двенадцатью свечками, и даже Филька дал стрекача, не забыв захватить со стола
блюдо с копченой колбасой.
  - Идите все сюда! Быстрее! - позвал брат Федор из коридора, вооружившись
веником.
  Все, кроме Кольки, мешая друг другу, выскочили из комнаты и скрылись за
дверью. Филька Хитров уминал колбасу, заявив, что это у него на нервной почве, а
остальные во все глаза смотрели на пол, не появится ли паук.
  - Где он? - спросила Катя.
  - Маскируется! И осторожнее, он прыгает! - шептал Петька, отмахиваясь старой
зимней шапкой, словно хотел отбить паука на лету.
  - Егоров, беги к нам, а то он тебя укусит! - кричали они Кольке. Ребята
вооружились кто ботинком, кто тряпкой, а Антон, весь в креме от торта, притащил
пылесос, включил его в сеть и пытался засосать грызуликуса.
  - Я его вижу! Он под столом! Бежит к нам! - вдруг завопила Иванова, и храбрые
охотники, побросав оружие, поспешно ретировались на кухню. Бросив пылесос, Антон
вскочил на подоконник и стал примериваться, можно ли спрыгнуть со второго этажа.
А Самойлова схватила телефонную трубку, соображая, куда звонят, когда сбегает
паук: в милицию или пожарным.
  - Коля, Коленька! Сделай что-нибудь! - взмолилась Сундукова, протягивая к нему
руки.
  У Егорова мелькнула мысль признаться во всем и крикнуть, что никакого паука
нет, но он сообразил, что тогда будут смеяться не только над ним, но и над
Катей. И он решил сделать все возможное, чтобы проделка с паукусом не выплыла
наружу. "Что бы такое придумать?" - лихорадочно соображал он, оглядывая комнату.
Коля посмотрел на стол, увидел тарелку с салатом, и спасительная идея пришла
сама собой.
  Он незаметно бросил на пол кусочек свеклы и несколько раз ударил по ней
ботинком, пока она не превратилась в красное пятно непонятного происхождения.
  - Готов! Я его раздавил! - крикнул он.
  - Ты жив? Он тебя не укусил? - в дверях показалась голова брата Федора.
  - Не успел, - успокоил его Коля, продолжая втирать свеклу в ковер.
  За Федором в комнату осторожно вошли остальные. Вначале Филька, за ним - Катя,
Аня, Петька, Рита и последним осторожный Антон.
  Коля с видом героя замер над красным пятнышком.
  - Ишь ты какой был жирный! Насосался кровищи! - восхищенно отметил Мокренко,
разглядывая пятно.
  - Так сплющился, что и не разберешь! - присвистнул Антон.
  - Здорово ты его! Не боялся, что тяпнет? - участливо спросил Филька.
  Катя грустно наклонилась над пауком.
  - Может, так оно и лучше, а? Всё равно я бы его боялась. Ночью казалось бы,
что он вылез и ползет ко мне, - всхлипнула она и стала собирать со стола остатки
торта, в то время как его крем Антон Данилов счищал со своего парадного костюма.

  Коля чувствовал, что из-за него испорчен день рождения, но вдруг на площадке
послышались веселые голоса и появились родители Кати. В руках у отца была
большая клетка, а в ней сидела зеленая нахохлившаяся птица.
  - А вот и наш подарок! - громко сказал папа. - Его зовут Петруша!
  Услышав свое имя, попугай щелкнул клювом, повернул голову и громко закричал:
  - Петр-руша! Петр-руша!
  Катя бросилась к клетке. Паукус грызукулис был забыт. Брат Федор салютовал
пробкой безалкогольного шампанского, и праздник продолжился.