Сумерки сгущались. Триша вышла на открытый скалистый  обрыв,  нависший
над небольшой, уже погрузившейся во тьму  долиной.  Триша  оглядела  ее,  в
надежде увидеть огни. Тщетно. Где-то закричала  гагара.  В  ответ  каркнула
ворона. И все.
     Триша огляделась, увидела несколько низких  каменных  выступов,  между
которыми ветром намело кучки сосновых иголок. Отнесла рюкзак  к  одному  из
них, прогулялась  к  ближайшим  молодым  сосенкам,  наломала  веток,  чтобы
соорудить из них матрац. Она понимала, что кровать будет не из  лучших,  но
где взять другую? Ночь принесла с собой уже знакомые чувства одиночества  и
тоски по  дому.  Зато  ужаса  она  не  испытывала.  Ощущение,  что  за  ней
наблюдают, исчезло. Если какой-то зверь и следил за ней из лесу, то  теперь
он ушел по своим делам, оставив ее в покое.
     Триша подошла к ручью, опустилась на колени попила. Живот схватывало у
нее весь день, но спазмы были несильными и быстро проходили. Судя по всему,
организм привыкал к лесной воде.
     - Не возникло проблем и с ягодами, и  с  орешками,  -  вслух  добавила
Триша и улыбнулась. - Если не считать плохих снов.
     Девочка вернулась к рюкзаку  и  постели  из  сосновых  веток,  достала
"Уокмен",  вставила  наушники  в  уши.   Подул   прохладный   ветерок.   По
разгоряченной коже Триши побежали мурашки. Триша выудила из рюкзака  пончо,
вернее, его лохмотья, прикрылась  грязным  синим  пластиком,  как  одеялом.
Грело, конечно, не пончо, а мысль о том, что она лежит под одеялом.
     Триша включила "Уокмен". Плейер остался настроенным на  ту  же  волну,
что и предыдущим вечером, но услышала девочка лишь треск статических помех.
Она вышла за радиус устойчивого приема радиостанции WCAS.
     Триша прочесала FM-диапазон.  Около  отметки  95  мегагерц  попала  на
классическую  музыку.  На  99  мегагерцах  какой-то  проповедник  вещал   о
спасении. Тришу очень интересовало спасение, но совсем не то, о котором вел
речь проповедник. В тот момент Бог мог  помочь  ей  только  одним:  послать
вертолет поисковой командой. Поэтому проповедь она слушать не стала. На 104
мегагерцах громко пела Селин Дион [Современная, очень популярная  канадская
певица, лауреат престижной премии "Грэмми". Песни Селин  Дион  неоднократно
возглавляли хит-парады в Соединенных Штатах  и  Англии.].  После  короткого
колебания Триша повернула колесико настройки. Ей хотелось услышать, как Джо
Кастильоне и Джерри Трупано комментируют игру "Бостон Ред сокс", а не песню
Селин Дион о страдающем сердце.
     Но в этот вечер репортажу с бейсбольного матча места на  диапазоне  FM
не нашлось. Триша переключилась на AM и  сразу  настроилась  на  волну  850
килогерц, на которой работала бостонская радиостанция  WEEI,  транслирующая
все матчи "Ред сокс". На многое она  не  рассчитывала,  но  надеялась  хоть
что-то услышать: ночью качество приема  диапазона  AM  улучшалось,  a  WEEA
располагала мощным передатчиком.
     На прием Триша пожаловаться не могла, она все  прекрасно  слышала,  да
только ни Джо, ни Джерри в эфир не вышли. Их место занял один из тех,  кого
ее отец называл "говорливыми  идиотами",  -  ведущий  спортивного  ток-шоу.
Неужели в Бостоне идет дождь, подумала Триша. Игру отменили, стадион  пуст,
поле накрыто брезентом? Триша с сомнением посмотрела на небо. Первые звезды
уже высыпали на темно-синем бархате. Скоро счет пойдет на миллиарды.  И  ни
одного облачка. Конечно, до Бостона сто пятьдесят миль,  может,  и  больше,
но...
     А говорливый идиот общался  с  каким-то  Уолтом  из  Фремингхэма.  Тот
разговаривал с мобильного телефона. Когда говорливый идиот спросил, где тот
находится, Уолт из Фремингхэма ответил:
     "Где-то в Дэнверсе, Майк",  -  название  города  он  произнес,  как  и
большинство уроженцев Массачусетса, - Дэнвизз, отчего прозвучало оно  почти
как название лекарства, которое  принимают  при  расстройстве  желудка.  Вы
заблудились в лесу? Попили воды из ручья и в результате вас пронесло? Ложка
"Дэнвизза" - и вам сразу полегчает.
     Уолт из Фремингхэма  хотел  знать,  почему  Том  Гордон  всегда  тычет
пальцем в небо, доводя игру до победного конца ("Вы знаете, Майк, этот  его
характерный жест - пальцем в небо",  -  так  сказал  Уолт),  и  Майк,  этот
говорливый идиот, ведущий спортивного ток-шоу, объяснил, что таким  образом
номер 36 благодарил Бога за дарованную его команде победу.
     - Тогда ему следовало тыкать пальцем в Джо Керригэна, - указал Уолт из
Фремингхэма.  -  Именно  Керригэн  предложил  использовать  его  на   месте
финишера. Вы же знаете, на первого и даже на второго питчера он тянет.
     - Может, Господь Бог подсказал Джо Керригэну эту идею, вы об  этом  не
подумали, Уолт? - спросил говорливый идиот. - Для тех, кто, возможно, этого
не знает, скажу, что Джо Керригэн - тренер питчеров "Бостон Ред сокс".
     - Я-то знаю, болван, - нетерпеливо прошептала Триша.
     - Сегодня мы в основном  говорим  о  "Ред  сокс",  потому  что  "Сокс"
наслаждаются столь  редким,  свободным  от  игр  днем,  -  продолжал  Майк,
говорливый идиот. - Завтра они начинают трехматчевую  серию  с  Оклендом...
да, все мы отправимся на Западное побережье, и на волне WEEA вы узнаете все
подробности этих напряженных матчей. А сегодня у нас свободный от игр день.
     Свободный от игр день!  Тогда  все  понятно.  Безмерное  разочарование
охватило Тришу, слезы хлынули из глаз. Теперь она плакала по любому поводу,
из-за любого пустяка. Но ей так хотелось  послушать  репортаж  с  очередной
игры "Бостон Ред сокс". Она и не  подозревала,  что  ей  очень  не  хватает
голосов Джо Кастильоне и Джерри  Трупано.  А  вот  теперь,  узнав,  что  не
услышит их, поняла, что просто жить без них не может.
     - Некоторые телефонные линии еще открыты, - трещал говорливый идиот. -
Давайте-ка их займем. Может, кто-нибудь думает, что Мо Вогну пора перестать
валять дурака и расписаться на пустой строчке? Сколько денег  нужно  такому
парню, как Мо? Хороший вопрос, не так ли?
     - Это глупый вопрос, кретин, - в сердцах бросила Триша. - Если  бы  ты
умел бить по мячу так же, как Мо, небось тоже просил бы кучу денег.
     -  Хотите  поговорить  о Педро Мартинесе Великолепном? Даррене Льюисе?
Знаменитом  кэтчере  "Ред  сокс"?  Если  есть  такое  желание,  звоните. Не
стесняйтесь, высказывайтесь. Ваше мнение наверняка интересно не только вам.
Встретимся после рекламной паузы.
     Вибрирующий от счастья голос заверещал: "Куда вы позвоните, если у вас
разобьется лобовое стекло?"
     - По телефону 1-800-54-GIANT,  ответила  Триша  и  вертанула  колесико
настройки, уходя с волны WEEI. Может, она найдет репортаж  с  другой  игры.
Пусть  даже  ненавистных  "Янкиз".  Но,  прежде  чем  она   наткнулась   на
бейсбольный репортаж, Триша услышала свое имя.
     - ..тает  надежда  найти  девятилетнюю  Патрицию  Макфарленд,  которая
числится пропавшей с субботнего утра.
     Голос диктора информационного выпуска едва прорывался  сквозь  помехи.
Триша наклонилась вперед, пальчиками вдавила в уши маленькие черные  кружки
наушников.
     - Правоохранительные органы  штата  Коннектикут,  действуя  на  основе
информации, полученной от полиции штата Мэн,  сегодня  арестовали  Френсиса
Раймонда  Маззероле,  уроженца  города   Уэймаут,   штат   Массачусетс,   и
допрашивали его шесть часов, чтобы выяснить его причастность к исчезновению
девятилетней Патриции Макфарленд. Маззероле, строитель-монтажник, в  данный
момент работающий на сооружении  Хартфордского  моста,  дважды  признавался
виновным в развратных действиях с несовершеннолетними. Задержали его с тем,
чтобы  выдать   полиции   штата   Мэн,   обвинившей   его   в   сексуальных
домогательствах к пропавшей девочке. Однако в ходе допроса выяснилось,  что
ему ничего не известно о местонахождении Патриции Макфарленд. Осведомленный
источник, близкий к полиции, говорит, что весь  прошлый  уик-энд  Маззероле
провел  в  Хартфорде.   Это   подтверждается   показаниями   многочисленных
свидетелей...
     Звук пропал. Триша выключила плейер, вытащила наушники  из  ушей.  Они
по-прежнему ищут ее? Скорее всего. Да, у  нее  сложилось  впечатление,  что
прошедший день, вместо того чтобы прочесывать  лес,  они  толпились  вокруг
этого Маззероле.
     - Что за кретины. - Триша печально покачала головой и убрала  "Уокмен"
в рюкзак. Легла на сосновые ветки, расправила пончо, поерзала,  устраиваясь
поудобнее. Ветер все дул,  и  Триша  порадовалась  тому,  что  лежит  между
каменными выступами. Вечер выдался холодным, а  к  утру  она  могла  просто
закоченеть.
     Над головой, на черном небе сверкали мириады звезд, как она и ожидала.
Столько она еще ни разу не видела. Триша знала,  что  они  чуть  померкнут,
когда взойдет луна, но пока сияли так ярко, что слепили глаза. Как  обычно,
Триша задумалась о том, а есть ли среди  них  такие,  что  согревают  своим
теплом живых существ? Вращаются ли вокруг них планеты, поросшие  джунглями,
в которых  водятся  неведомые  животные?  Построены  ли  на  этих  планетах
пирамиды? Правят ли ими короли? Живут ли на них гиганты? Играют  ли  там  в
некое подобие бейсбола?
     -  Куда  вы  позвоните,  если  у  вас  разобьется  лобовое  стекло?  -
просюсюкала Триша. - По телефону 1-800-54...
     Она замолчала, шумно втянула воздух.  Белая  полоса  прочертила  небо:
упала звезда. Полоса тянулась и тянулась, а потом разом исчезла. Не звезда,
конечно, не настоящая звезда - метеорит.
     За первым  метеоритом  небо  прочертил  второй,  третий.  Триша  села,
лохмотья пончо, которыми она прикрывалась, упали на  колени,  глаза  широко
раскрылись. Четвертый метеорит, пятый, эти полетели в  другом  направлении.
Перед ней разворачивалось захватывающее зрелище: метеоритный дождь.
     Должно быть, небо только и ждало, чтобы она это  поняла,  в  следующее
мгновение его избороздили ослепительно белые полосы. Триша смотрела во  все
глаза, крест накрест сложив руки  на  груди,  обхватив  плечи  нервными,  с
обкусанными ногтями пальцами. Она не видела ничего подобного, не могла даже
представить себе, что такое вообще возможно.
     - О, Том, - прошептала она дрожащим от волнения голосом. - О, Том,  ты
только посмотри. Ты видишь?
     В  большинстве  своем  полоски  напоминали  белые   вспышки,   которые
появлялись. Чтобы тут же исчезнуть. Но некоторые,  может,  пять,  а  может,
восемь, прочерчивали полнебосвода. Триша млела от восторга.
     Но вот звездопад начал сходить на нет.  Триша  легла,  вновь  укрылась
пончо, вновь устроилась поудобнее, насколько может быть удобно  искусанному
телу на матраце из сосновых веток. При этом она продолжала ловить  взглядом
отдельные  вспышки.  Маленькие  камушки,  притянутые  земной   гравитацией,
попадали в атмосферу, сначала раскалялись докрасна, а потом, по мере  того,
как атмосфера становилась все плотнее, сгорали дотла белым огнем.  Триша  и
заснула, наблюдая за метеоритами.
     И сны в ту ночь ей снились яркие, но отрывочные:  тот  же  метеоритный
дождь, только в голове. Запомнила она, однако, только один, тот самый,  что
приснился  ей  аккурат  перед  тем,  как  она  проснулась  глубокой  ночью,
замерзшая, кашляя, свернувшись в клубок, колени аж прижались к  подбородку,
и дрожа всем телом.
     В этом сне она и Том Гордон оказались на заброшенном пастбище, которое
уже начало зарастать кустами и деревьями. Том стоял около столбика, высотой
немного выше колена. Из  верхнего  торца  столбика  торчал  старый,  ржавый
рым-болт. Том раскачивал его пальцами. Он  был  в  теплой  куртке,  надетой
поверх серой униформы для выездных матчей. Естественно, на  следующий  день
ему предстояло играть в Окленде. Она спросила Тома, чего он вскидывает руку
к небу. Она, конечно, знала, но все равно спросила. Возможно,  потому,  что
это хотел знать Уолт из Фремингхэма, а такие кретины, как Уолт, никогда  не
поверили бы маленькой девочке, заблудившейся в лесу;  Уолт  хотел  услышать
ответ из уст самого финишера.
     - Я вскидываю руку к небу, потому что Бог привык выходить на  поле  во
второй половине девятого иннинга,  -  ответил  Том,  продолжая  раскачивать
рым-болт.  Куда  вы  позвоните,  если  у  вас  не  вытаскивается  рым-болт?
Разумеется, по телефону 1-800-54-RINGBOLT [рым-болт (англ.).].  -  Особенно
если все базы заняты игроками соперника и на твоем счету только один аут. -
При этих словах в лесу что-то застучало. Стук этот становился все громче  и
громче, и Триша открыла глаза. Поняла, что стучат ее зубы.
     Девочка  медленно  поднялась,  морщась  от  боли:   тело   не   желало
шевелиться. Особенно возмущались ноги и поясница. Внезапный порыв ветра, не
легкое дуновение, именно порыв, едва не сшиб ее с ног. Триша задумалась,  а
сколько килограмм она потеряла. Еще одна такая неделя, - подумала она, -  и
меня можно будет  запускать  вместо  воздушного  змея.  Зацепив  ниткой  за
джинсы. Она уже начала смеяться, но смех тут же перешел  в  приступ  кашля.
Триша стояла, чуть наклонившись вперед, наклонив голову, уперевшись  руками
в колени, и кашляла. Кашель начинался где-то  глубоко  и  вылетал  изо  рта
отрывочными, лающими звуками.
     Отлично. Великолепно. Она  приложила  ладонь  ко  лбу,  но  не  смогла
определить, есть у нее температура или нет.
     С трудом переставляя широко  расставленные  ноги  (так  меньше  болели
ягодицы), Триша подошла к сосенкам, наломала новые ветки,  которыми  решила
накрыться, как одеялом. Отнесла одну охапку. Взяла вторую, остановилась  на
полпути между сосенками и своей  "кроватью".  Повернулась  вокруг  оси  под
сверкающими ночными звездами.
     - Оставь меня, а? - крикнула она и вновь закашлялась. А когда  приступ
прошел, добавила, уже тихим голосом:
     - Чего бы тебе не угомониться? Дай мне хоть минуту покоя, пожалуйста!
     Никакого ответа. Полная тишина, если не считать пения ветра  в  кронах
сосен... а потом ворчание. Едва слышное, без слов. Человек так  ворчать  не
мог. Триша застыла, обхватив пахнущие смолой ветки.  По  ее  телу  побежали
мурашки.  Откуда  донеслось  это  ворчание?  С  этого   берега   ручья?   С
противоположного? Из-за сосен? Ужасная мысль пришла в  голову:  конечно  же
из-за сосен. Зверь наблюдал за ней,  затаившись  в  сосняке.  И  когда  она
ломала ветки, он находился совсем рядом,  может,  на  расстоянии  вытянутой
руки.
     Триша опять закашлялась, зашагала к "кровати". Залезла под принесенные
ветки, постаралась равномерно разложить их  на  себе.  Застонала  от  боли,
когда одна ткнулась в бедро, в то самое место, куда Тришу укусили  две  или
три осы, потом замерла. Она чувствовала, что он  приближается,  выскользнул
из сосняка, направляется к ней. Необычный зверь,  как  назвала  его  наглая
паршивка, Бог Заблудившихся, по определению осоголового священника. Как его
ни называй, владыка теней, император подвалов, кошмарное существо,  которое
у каждого ребенка свое, которого он боится больше всего на свете. Кто бы он
ни был, ему надоело ходить вокруг да около, игры для него  закончились.  Он
пришел, чтобы скинуть ветки, которыми она укрылась, и сожрать ее заживо.
     Кашляя  и  дрожа,  оборвав  все  связи  с  реальным   миром,   утратив
способность мыслить логически (временно  обезумев,  иначе  и  не  скажешь),
Триша заложила руки за голову и  ждала  того  момента,  когда  когти  зверя
раздерут ее на куски и отправят в зубастую пасть. Так она и уснула, а когда
проснулась ранним утром, во вторник, руки ее совершенно затекли, и поначалу
она не могла повернуть  шею:  если  Триша  хотела  посмотреть  направо  или
налево, то поворачивалась всем телом.
     Наверное, теперь мне не надо спрашивать бабушку, что  такое  старость,
подумала Триша, присев, чтобы пописать. Наверное, теперь я сама все знаю.
     Возвращаясь к вороху веток, под которыми она  спала  (как  бурундук  в
норке, с  усмешкой  подумала  она),  Триша  заметила,  что  одна  из  горок
нанесенных ветром сосновых иголок разворошена. Иголки валялись вокруг, а  в
одном месте горку сровняли до самой земли. Так может, глубокой ночью она  и
не обезумела? Или обезумела не до конца? Потому что уже после того, как она
вновь заснула, кто-то к ней подходил. Постоял рядом, а  может,  и  посидел,
наблюдая, как она спит, гадая, съесть ли ее прямо сейчас или нет.  И  решил
подождать еще день-другой, чтобы она окончательно дозрела,  стала  сладкой,
как ягоды митчеллы.
     Триша повернулась на триста шестьдесят градусов, на том  самом  месте,
где точно так же поворачивалась  несколько  часов  назад.  Замерла,  нервно
кашлянула в кулак. Кашель отозвался  болью  в  груди.  Боль  эта  Тришу  не
испугала, скорее порадовала. Она была теплой, эта боль, тогда  как  все  ее
тело закоченело.
     - Его нет, Том, - сказала она. - Кто бы он ни был, он опять  ушел.  Во
всяком случае, на какое-то время.
     Да, ответил Том, но он вернется. И рачо или поздно тебе придется иметь
с ним дело.
     - Дневную норму  несчастий  мы  уже  выбрали,  -  процитировала  Триша
бабушку Макфарленд. Она не очень-то понимала, что это должно  означать,  но
думала, что теперь понимает ее слова лучше, чем раньше, и они  имели  самое
прямое отношение к ее нынешнему положению.
     Триша села на ворох ветвей, съела три горсти ягод  с  орешками.  Ягоды
показались ей не такими вкусными, как днем раньше, - они заметно  подсохли,
и Триша догадалась, что к ленчу, вкус их наверняка не улучшится. Однако она
заставила себя съесть все три горсти, а потом направилась  к  ручью,  чтобы
попить воды. Увидела еще одну маленькую форель, размером не больше  корюшки
или сардинки, и внезапно у нее появилось желание поймать ее.  Руки  и  ноги
слушались ее уже куда лучше, чем ранним утром, и, по мере того, как  солнце
прогревало воздух, настроение  у  Триши  начало  улучшаться.  В  ней  вновь
затеплилась надежда. Она даже подумала о том, что удаче пора повернуться  к
ней лицом. Да и кашель вроде бы прошел.
     Триша вернулась к "кровати", вытащила из-под веток  пончо,  расстелила
его на одном из каменных выступов. Поискала  камень  с  заостренным  краем,
нашла его неподалеку от того места, где ручей перекатывался через  обрыв  и
сбегал в долину. Сам склон был таким же  крутым,  как  и  тот,  на  котором
свалилась Триша в первый день своего блуждания по лесам, но она решила, что
спускаться по нему будет легче: много деревьев, о которые можно опереться.
     С камнем в руке Триша подошла к пончо (оно накрывало каменный  выступ,
как скатерть),  отрезала  капюшон.  Девочка  сомневалась,  что  ей  удастся
поймать форель капюшоном, но попытка -  не  пытка,  а  спускаться  вниз  по
склону пока не хотелось. Отрезая  капюшон,  она  напевала  песенку  "То  Да
Бойз", которая постоянно вертелась в голове, потом переключилась  на  песню
"М-М-М-м" группы "Хэнсон", потом на "Пригласи меня,  на  игру".  При  этом,
даже между куплетами, она то и дело повторяла: "Куда вы позвоните,  если  у
вас разобьется лобовое стекло?"
     Холодный ночной ветер разогнал мошкару, но воздух прогрелся, и обычная
туча кровососов зависла вокруг головы  Триши.  Она  их  не  замечала,  лишь
изредка отмахивалась, когда наиболее нахальные лезли в глаза.
     Отрезав капюшон, Триша покрутила его в руках, оценивающе осмотрела  со
всех сторон.  Любопытно.  Безусловно,  не  самое  лучшее  орудие  лова,  но
любопытно. Хочется узнать, что из всего этого выйдет.
     - Так куда ты позвонишь,  крошка,  куда  ты  позвонишь,  если  у  тебя
разобьется это чертово лобовое стекло, - промурлыкала Триша и направилась к
ручью.  Выбрала  два  камня,  рядком  торчащие  из  воды,  встала  на  них.
Уставилась в поток, бегущий у нее под ногами. Дно выстилала галька, поэтому
вода была чистая, незамутненная илом. Рыбок Триша не увидела, но ее это  не
смутило. Она знала главную  заповедь  рыбака:  наберись  терпения.  "Крепче
обними меня... чтоб я почувствовал тебя", - пропела Триша, рассмеялась.  Ну
и дурацкое она нашла себе занятие! Крепко держа капюшон за обрезанный край,
она наклонилась и опустила самодельный невод в ручей.
     Поток потащил капюшон за собой, но не сложил его, то  есть  Триша  все
рассчитала правильно. Беда пришла с другой стороны: очень  уж  в  неудобной
она стояла позе: спина согнута, попка задрана  к  небу,  голова  на  уровне
талии. Долго в такой позе она простоять не  могла,  а  если  бы  попыталась
опуститься на корточки, ослабевшие, дрожащие  ноги  подвели  бы  ее  и  она
плюхнулась бы задницей в ручей. Купание в ледяной воде не пошло  бы  ей  на
пользу: она бы еще сильнее раскашлялась.
     Когда в висках начала стучать кровь, Триша пошла на  компромисс:  чуть
согнула ноги в коленях и приподняла голову. Тем самым взгляд  ее  сместился
вверх по течению, и она увидела три серебристые полоски (рыбки, кто же  еще
это мог быть), быстро приближающиеся к ней. Если бы у  нее  было  время  на
раздумье, Триша почти наверняка поддернула бы капюшон и не  поймала  бы  ни
одной. Но так уж получилось, что лишь одна мысль успела промелькнуть  в  ее
голове (прямо-таки  подводные  падающие  звезды),  прежде  чем  серебристые
полоски уже оказались между камнями, на которых она  стояла.  Одна  из  них
обогнула капюшон, две просто вплыли в него.
     - Ур-р-ра! - завопила Триша. Трепеща  от  радости,  наклонилась  ниже,
чуть не свалившись в ручей, потащила вверх наполненный водой капюшон.  Вода
полилась через края, Триша  шагнула  на  берег,  из  капюшона  выплеснулась
очередная порция воды, вымочив левую штанину. Вместе с ней выскочила и одна
рыбка, перевернулась в воздухе, блеснув чешуей, ударилась об воду и уплыла.
     - ДЕРЬМО СОБАЧЬЕ! - выкрикнула Триша, рассмеялась. Отошла подальше  от
ручья, неся капюшон на вытянутых руках. Смех перешел в кашель, но Триша  не
остановилась, пока не добралась до ровного места.
     Заглянула в капюшон, в полной уверенности, что не увидит в нем ничего,
кроме воды: она упустила и  вторую  рыбку,  по-другому  и  быть  не  может,
девочкам не под силу поймать форель, даже молодую и  глупую,  тем  более  в
капюшон от пончо, просто она не заметила, как рыбка выскользнула. Но форель
плавала в капюшоне, словно моллиенезия в аквариуме.
     - Господи, так что же мне теперь делать? -  спросила  Триша.  Спросила
совершенно искренне, потому что действительно не знала.
     Ответила, однако, не душа, а тело. Она видела множество  мультфильмов,
в которых Уил Е. Койот смотрел на Бегающую Кукушку [Калифорнийская земляная
(бегающая) кукушка - довольно  крупная  птица  (длина  тела  до  60  см)  с
большими сильными ногами, длинным хвостом  и  короткими  слабыми  крыльями.
Обитает на открытых равнинах  в  юго-западных  районах  США  и  в  Мексике.
Птица-символ штата  Нью-Мексико.  Персонаж  популярной  серии  мультфильмов
компании "Уорнер бразерс". Название связано с  тем,  что  ее  можно  видеть
бегущей рядом с  автомобилем  вдоль  дороги.],  и  у  него  на  глазах  она
становится главным блюдом праздничного  обеда  на  День  благодарения.  Она
всегда смеялась, Пит смеялся, даже  мамик  смеялась,  если  в  этот  момент
подходила к телевизору. А теперь Триша не смеялась. Ягоды и орешки размером
с семечки подсолнуха - это хорошо, но недостаточно. Они не  насыщали,  даже
если есть их вместе. Поэтому  на  форель,  плавающую  в  синем  пластиковом
капюшоне, тело Триши отреагировало совсем не так, как на  орешки  и  ягоды.
Что послужило толчком, откуда пошла реакция, Триша  сказать  не  могла,  но
внезапно все ее тело зашлось беззвучным криком (ДАЙ ЕЕ МНЕ,  ДАЙ),  и  крик
этот не имел никакого отношения к ее разуму.  В  капюшоне  плавала  форель,
очень маленькая форель, но, что бы ни видели глаза Триши, тело  знало,  что
это обед. Настоящий обед.
     И когда Триша опускала капюшон на остатки пончо, все еще  расстеленные
на каменном выступе, в голове вертелась только одна мысль: я это сделаю, но
никогда Никому об этом не расскажу. Если меня найдут, если меня  спасут,  я
расскажу им все, кроме того, как села в собственное дерьмо... и об этом.
     О том, что делать дальше, думать ей не пришлось. Тело отстранило  мозг
и взяло бразды правления в свои руки.
     Триша выплеснула содержимое капюшона  на  засыпанную  иголками  землю,
подождала, пока маленькая рыбка перестанет биться и затихнет. Потом подняла
ее с земли, положила на пончо, острой гранью камня,  того  самого,  которым
отрезала капюшон, вскрыла форели живот. Из него вылился наперсток  склизкой
жидкости, не похожей на кровь. Внутри Триша увидела  красные  внутренности.
Соскребла их ногтем. Добралась до кости. Половину удалось вытащить. Все это
время разум пытался занять положенное ему место. Ты не можешь есть  голову,
убеждал он Тришу, и ровный, спокойный тон не мог  замаскировать  скрывшихся
за ним ужаса и отвращения. Я про... глаза, Триша. Глаза! Тут тело отпихнуло
разум, уже куда  грубее.  Когда  мне  понадобится  твое  мнение,  я  стукну
железкой по прутьям твоей клетки, как-то сказала Пепси Робишо.
     Триша подняла  рыбешку  за  хвост,  отнесла  ее  к  ручью,  промыла  в
проточной воде, чтобы счистить с нее иголки и грязь. Потом закинула  голову
назад, открыла рот и откусила верхнюю половину форели.  Маленькие  косточки
затрещали на зубах.  Разум  попытался  показать  Трише,  как  глаза  форели
вылезают из орбит и вываливаются  на  язык  капельками  темного  желе.  Она
увидела что-то смутное, но тело тут же разобралось с разумом,  отвесив  ему
здоровенную оплеуху: нечего показывать девочке всякие  гадости.  Вернешься,
мол, когда в этом возникнет необходимость. Вместе с  воображением,  которое
сейчас тоже ни к чему. Сейчас парадом командует тело, а раз тело сказало  -
обед, значит, будет обед. Ничего, что еще утро, обедать можно и утром, а на
обед сегодня подана свежая рыба!
     Верхняя половина форели одним глотком миновала  горло  и  по  пищеводу
спустилась в желудок. Вкус был отвратительный и  одновременно  потрясающий.
Вкус жизни. Триша поболтала второй половиной  форели  над  вскинутым  вверх
лицом, вытащила еще кусочек кости и  вместе  с  хвостом  отправила  в  рот,
предварительно  прошептав:  "Позвоните  по   телефону   1-800-54-FRESH-FISH
[Свежая рыба (англ.).]".
     Когда и вторая половина форели последовала за первой в желудок,  Триша
посмотрела на ручей, вытерла рукой  рот  и  задалась  вопросом,  вырвет  ее
сейчас или нет. Она съела сырую рыбу, во рту еще стоял ее вкус, но Трише  с
трудом в это верилось. Желудок забурчал, и Триша подумала: "Вот и все".  Но
нет, она рыгнула, и желудок сразу успокоился. Триша отняла  руку  ото  рта,
увидела на ладони несколько сверкающих чешуек. Скорчив гримаску, вытерла их
об джинсы, затем вернулась к рюкзаку. Положила остатки пончо  и  отрезанный
капюшон (который показал себя отличным неводом, во всяком случае,  сгодился
для того, чтобы  поймать  молодую  и  глупую  форель)  поверх  продуктового
запаса, защелкнула пряжки, закинула рюкзак за плечи. Она испытывала  прилив
сил, стыда, гордости за себя. Возможно, она немного  температурила  и  была
чуть не в себе.
     Я не буду рассказывать об этом, вот и все. Я не  обязана  рассказывать
об этом и не расскажу. Даже если выберусь отсюда.
     - И я заслуживаю того, чтобы выбраться, - добавила Триша вслух. - Тот,
кто может съесть сырую рыбу, заслуживает того, чтобы выбраться.
     Японцы постоянно едят сырую рыбу, напомнила ей наглая  паршивка,  едва
только Триша зашагала вдоль ручья.
     - Вот им я все и расскажу, - отрезала  девочка.  -  Если  когда-нибудь
поеду туда, обязательно расскажу.
     Пожалуй, впервые наглая паршивка не  нашлась  с  ответом.  Чем  немало
порадовала Тришу.
     Она осторожно спустилась по  склону  в  долину,  где  ручей  петлял  в
смешанном лесу. Хвойные и лиственные деревья росли очень плотно, зато почти
не было подлеска и колючих  зарослей.  Так  что  Трише  удалось  преодолеть
приличное расстояние. Ощущение, что  за  ней  наблюдают,  не  возвращалось,
съеденная рыбка прибавила ей сил. Она представляла себе, что  рядом  с  ней
шагает Том Гордон и они очень увлечены разговором. Речь преимущественно шла
о Трише. Том, похоже, хотел знать о ней все: какие у нее любимые предметы в
школе; считает ли она мистера Холла  злым  только  потому,  что  он  задает
домашнее задание на пятницу; чем раздражает ее Дебра Джилхоли; о  том,  как
она и Пепси хотели на прошлый Хэллоуин [31 октября, канун Дня всех  святых,
один из самых популярных детских праздников. Первоначально -  праздник  душ
умерших у кельтов, приходившийся  на  последний  день  года  по  кельтскому
календарю, когда, как считалось, на землю выходила всякая нечисть.  В  этот
день дети в маскарадных костюмах и страшных масках  ходят  по  домам  и  со
словами: "Откупись, а то заколдую", - просят сладости или  другие  подарки.
Символы праздника - ведьма на метле и  выдолбленная  тыква  с  прорезанными
глазами и ртом, внутри которой устанавливается горящая свечка. В этот  день
непременное блюдо на столе  -  тыквенный  пирог.]  вырядиться,  как  "Спайс
герлз", но мамик сказала мамику Пепси, что та может наряжаться, как угодно,
но ее девятилетняя девочка не будет ходить по чужим домам в короткой  юбке,
крошечном топике и на высоких  каблуках.  Том  Гордон  сочувственно  кивал,
разделяя негодование Триши.
     Она рассказывала Тому, что они с Питом  собирались  подарить  отцу  на
день рождения картинку-головоломку, одну  из  тех,  что  выпускались  одной
вермонтской  компанией  (а  если  головоломка  окажется  слишком   дорогой,
ограничиться чем-нибудь попроще), когда резко остановилась. Остановилась  и
замолчала на полуслове.
     С минуту смотрела на ручей, уголки рта  опустились,  одной  рукой  она
автоматически разгоняла мошкару. Между деревьями прибавилось  кустов,  сами
деревья стояли уже не так близко друг к другу, стало больше  света.  Вокруг
стрекотали цикады.
     - Нет, - вырвалось у Триши. - Н-нет. Только не это. Неужели опять?
     Ручей более не  шумел,  как  прежде,  именно  это  и  отвлекло  ее  от
увлекательного разговора с Томом Гордоном (воображаемые люди такие  хорошие
слушатели). Не  журчал,  перекатываясь  через  камни.  И  все  потому,  что
скорость течения заметно упала.
     Русло стало гораздо шире. Ручей разливался, превращаясь...
     - Если он закончится еще одним болотом, я покончу с собой. Том.
     Часом позже Триша с трудом  пробиралась  между  тополями  и  березами.
Подняла  руку  ко  лбу,  чтобы  раздавить  особенно   навязчивого   комара,
раздавила, а потом рука ее бессильно упала. Триша теряла надежду, не знала,
что ей делать, куда повернуть.
     И вскоре ручей выплеснулся из низких берегов, превратившись в обширное
болото, поросшее камышом и рогозом. Между островками растительности  солнце
отражалось от стоячей воды.  Цикады  все  стрекотали,  квакали  лягушки,  в
вышине кружили два ястреба. Где-то насмешливо раскаркалась  ворона.  Болото
не вызывало у Триши особого страха, оно не шло ни в какое сравнение  с  той
трясиной, которую она сумела преодолеть, но тянулось на милю  (а  то  и  на
две), пока не упиралось в низкий, поросший соснами кряж.
     Триша села на землю, начала уже что-то говорить Тому Гордону,  поняла,
что  это  глупо,  продолжать  притворяться,  будто  он  идет  с  ней,  если
совершенно ясно и становится яснее с каждым часом, что ей суждено  умереть.
Независимо от того, столь долго она будет идти  и  сколь  много  поймает  и
съест рыбешек. По щекам Триши покатились слезы. Она  закрыла  лицо  руками,
зарыдала.
     - Я хочу к  маме!  -  прокричала  она  бесстрастному  болоту.  Ястребы
улетели, только где-то на кряже продолжала каркать ворона. - Я хочу к маме!
Я хочу к брату! Я хочу к моей кукле! Я хочу домой! -  Ей  ответило  дружное
квакание лягушек. Триша вспомнила какую-то сказку, которую читал  ей  отец:
автомобиль  завяз  в  грязи,  а  лягушки  квакали:  "Очень  глубоко,  очень
глубоко". Тогда она ужасно перепугалась.
     Триша продолжала плакать, но в какой-то момент слезы (все  эти  слезы,
эти чертовы слезы) рассердили ее. Она подняла  голову,  огляделась.  Вокруг
вилась мошкара, ненавистные слезы продолжали течь по щекам.
     - Я хочу к МАМЕ! Я хочу к БРАТУ! Слышите меня? - Она замолотила ногами
по воздуху. Одна кроссовка слетела с  ноги.  Триша  знала,  что  устраивает
истерику, впервые за три или четыре  года,  но  ничего  не  могла  с  собой
поделать. Повалилась на спину, забарабанила кулаками по земле, потом начала
рвать траву. - Я ХОЧУ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! Почему вы до  сих
пор не можете меня найти, глупые, безмозглые говнюки? Почему  вы  никак  не
найдете меня? Я... ХОЧУ... ДОМОЙ!
     Триша лежала уставившись в  небо,  тяжело  дыша.  Болел  живот,  горло
саднило от криков, но на душе  у  нее  стало  полегче,  словно  ей  удалось
скинуть очень тяжелую ношу. Прикрыв лицо рукой, Триша  задремала,  все  еще
всхлипывая.
     Когда она проснулась, солнце висело  над  кряжем  на  дальней  стороне
болота. День покатился к вечеру. Скажи мне, Джонни,  что  мы  припасли  для
наших конкурсантов? Пожалуйста, Боб, мы припасли для  них  вторую  половину
дня. Это не очень хороший приз, но это все, что они могут  ждать  от  таких
говнюков, как мы.
     Когда Триша села, у нее закружилась голова. Перед глазами замельтешили
огромные черные мухи. Неспешно  парили  в  воздухе,  помахивая  крылышками.
Триша уже решила, что сейчас  лишится  чувств.  Но  нет,  голова  перестала
кружиться, мухи исчезли, но горло саднило, стоило ей  проглотить  слюну,  а
лоб пылал, словно разогретая конфорка электроплиты.  Напрасно  я  спала  на
солнце, сказала себе Триша, да только самочувствие ее ухудшилось  не  из-за
солнца: девочка заболевала.
     Она надела кроссовку, которую скинула, устроив  эту  глупую  истерику,
поела ягод, попила воды из бутылки. Высмотрела маленький пятачок  орляка  у
самой  кромки  болота,  поела  стрелок-переростков.  "Завитки"  уже  начали
раскручиваться и стали не такими вкусными, но Триша  все  равно  их  съела.
Покончив с трапезой, она поднялась, посмотрела  на  болото,  прикрыв  глаза
ладонью от слепящего солнца. Потом медленно и устало покачала головой.
     Так могла качать головой женщина, не  просто  женщина  -  старуха,  но
никак не ребенок. Она ясно видела кряж, не сомневалась в  том,  что  болото
заканчивается у его подножия, а  дальше  идет  сухая  земля,  но  не  могла
заставить себя вновь брести по воде, повесив кроссовки на шею.  Пусть  даже
это болото было куда как мельче и под водой ее не ждало переплетение корней
и утонувших сучьев. Да и зачем ей пересекать болото, если за  ним  не  было
никакого ручья. Следовательно, чтобы  выйти  к  людям,  надо  искать  новый
ручей, текущий в другом направлении.
     С такими мыслями Триша повернула на север, зашагала  вдоль  восточного
берега болота, разлившегося по долине. С тех пор как Триша  потерялась,  во
многих ситуациях она вела себя абсолютно правильно, иногда интуитивно, даже
не догадываясь об этом, но на этот раз решение она приняла плохое, пожалуй,
самое худшее, если не считать самого первого, с которого и начались все  ее
злоключения: срезать угол и выйти на главную  тропу  через  лес.  Если  она
пересекла болото и поднялась на кряж,  то  увидела  бы  перед  собой  озеро
Девлин-Понд, расположенное  неподалеку  от  Грин-Маунт,  штат  Нью-Хэмпшир.
Озеро это небольшое,  но  на  южном  его  берегу  стоят  летние  домики,  а
проселочная дорога ведет от них к шоссе 52.
     Будь это суббота или воскресенье,  Триша  наверняка  бы  услышала  рев
лодочных  моторов:  по  выходным  хозяева  коттеджей  и  их  гости   любили
покататься на водных лыжах. После Четвертого июля моторы ревели бы на озере
ежедневно: сезон отпусков. Но в начале июня в будни на Делвин-Понд рыбачили
лишь два-три старичка, поэтому Триша слышала лишь чириканье птиц,  кваканье
лягушек да стрекот цикад. И вместо того, чтобы выйти к озеру, она повернула
к канадской границе, уходя все дальше и дальше в лес. В четырех сотнях миль
от нее лежал Монреаль.
     На людей в этих местах Триша наткнуться  могла,  но  лишь  при  особом
везении.